ru_konf_doc5.html Е.�˜.Пакина (Киров) Документы Государственного архива Кировской области о строительстве немецкой кирки в г. Вятке В начале XX в. в г. Вятке проживало около 60 человек лютеранского вероисповедания. Общественное положение их было различным. Это и ответственные чиновники губернского правления, и фармацевты, пивовары, банкиры (док. 1, 4, 5). Своей церкви в г. Вятке лютеране не имели и для совершения богослужений арендовали различные помещения в жилых домах и общественных зданиях города. В октябре 1909 г. члены церковного совета Вятского евангелическо-лютеранского прихода предприняли первую попытку начать сбор средств на строительство лютеранской церкви в г. Вятке, подав прошение губернатору П.К.Камышанскому (док. 2). Однако губернатор отклонил данное прошение, объяснив отказ следующим: «1. не испрошено согласие духовного начальства на постройку кирки, 2. не указана имеющаяся на этот предмет наличность необходимых денежных средств и 3. Не составлен план на постройку кирки, при условии исполнения технических требований устава строительного» (ГАКО. Ф. 582. Оп. 150. Д. 176. Л.3). Но несмотря на это лютеране не оставили мысли о строительстве церкви, и в 1911 г. Вятская городская дума отвела евангелическо-лютеранскому приходу место под постройку кирки (док. 3). К сожалению, по документам архива по не удалось обнаружить точной даты закладки, а также даты завершения строительства церкви. Однако документально подтверждается, что в ноябре 1916 г. строительство еще продолжалось - германским подданным А.Дуйзбергом велись работы по завершению внутренней отделки кирки (док. 6). Вероятно, после революции 1917 г. богослужение в кирке не совершалось. Некоторое время она пустовала, а в 1925 г. здание бывшей немецкой кирки было передано Вятскому губернскому отделу коммунального хозяйства и использовалось под жилье (док. 7, 8). Публикуемые документы хранятся в архивных фондах: Канцелярии Вятского губернатора (Ф.582), Вятской городской думы (Ф. 630), Вятской городской управы (Ф. 628), Административного отдела Вятского губисполкома (Ф.Р. - 1258). Документы расположены в хронологическом порядке, к ним даны текстуальные примечания и комментарии. Каждый документ снабжен поисковыми данными: номер фонда, описи, дела, листов (номер фонда советского периода дополнен буквой «Р»), указана подлинность документа. Документы, составленные до 1 февраля 1918 г., датированы по старому стилю, после - по новому стилю. № 1 УДОСТОВЕРЕН�˜Е № 1123 О ЧЛЕНСТВЕ В ЦЕРКОВНОМ СОВЕТЕ ВЯТСКОГО ЕВАНГЕЛ�˜ЧЕСКО-ЛЮТЕРАНСКОГО ПР�˜ХОДА, ВЫДАННОЕ ЕВАНГЕЛ�˜ЧЕСКО-ЛЮТЕРАНСКОЙ ГЕНЕРАЛЬНОЙ КОНС�˜СТОР�˜ЕЙ 31 июля 1909 г. Сие выдается Евангелическо-лютеранскою Генеральною Консисториею с приложением казенной печати Церковному Совету Вятского евангелическо-лютеранского прихода для зависящих распоряжений в том, что означенный церковный Совет состоит из председателя такового - старшего преподавателя, статского советника Николая Верва, секретаря - старшего преподавателя коллежского советника Рихарда Эмберга, кассира - пивовара Карла Шнейдера и членов: губернского фармацевта статского советника Адальберта �˜огансона, провизора Гуго Бока, инспектора технического училища надворного советника Эвальда Альтгофа, провизора Павла Рейнсона и директора банка Генриха Ольдекопе. Подлинное за подписями Чрезвычайного Духовного члена и Секретаря. Печать: П. Евангелическо-лютеранской генеральной консистории. С подлинным верно: Председатель церковного Совета Н.Верв Секретарь Р.Эмберг ГАКО. Ф. 582. Оп. 150. Д. 176. Л. 2, 2 об. Копия № 2 ПРОШЕН�˜Е ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ЦЕРКОВНОГО СОВЕТА ВЯТСКОГО ЕВАНГЕЛ�˜ЧЕСКО-ЛЮТЕРАНСКОГО ПР�˜ХОДА Н.М.ВЕРВА ГУБЕРНАТОРУ П.К.КАМЫШАНСКОМУ О РАЗРЕШЕН�˜�˜ СБОРА СРЕДСТВ НА СТРО�˜ТЕЛЬСТВО ЛЮТЕРАНСКОЙ К�˜РК�˜ 26 октября 1909 г. �˜з прилагаемой при этом прошении копии с удостоверения, выданного Евангелическо-лютеранской Генеральной Консисторией 31 июля текущего года за № 1123 усматривается, что при Вятском Евангелическо-лютеранском приходе состоит Церковный Совет в составе следующих лиц: председателя - Николая Верва, секретаря - Рихарда Эмберга, кассира - Карла Шнейдера и членов - Адальберта �˜огансона, Гуго Бока и других. Ввиду многочисленности проживающих в городе Вятке и Вятской губернии лютеранских семей у местного лютеранского прихода возникла мысль построить в городе Вятке лютеранскую кирку. В распоряжении местного лютеранского прихода имеется некоторый фонд для предполагающейся постройки, но, к сожалению - недостаточный. В следствие этого я - в качестве председателя местного церковного совета и по уполномочию членов его имею честь, просить Ваше Превосходительство разрешить Вятскому Церковному Совету Евангелическо-лютеранского прихода собирать в пределах Вятской губернии по листам и талонным книжкам доброхотные пожертвования на постройку в городе Вятке лютеранской кирки. г. Вятка, октября 26 дня 1909 года. Председатель церковного Совета Н.Верв Секретарь Р.Эмберг Адрес: г. Вятка Пятницкая улица д. Пушкарева ГАКО. Ф. 582. Оп. 150. Д. 176. Л. 1, 1 об. Подлинник. № 3 �˜З НАСТОЛЬНОГО РЕЕСТРА ПОСТАНОВЛЕН�˜Й ВЯТСКОЙ ГОРОДСКОЙ ДУМЫ ЗА 1911 ГОД 10 февраля - По ходатайству Совета евангелическо- лютеранского прихода в г. Вятке об отводе места для постройки кирки. Постановлено: 1. отвести Совету Евангелическо-лютеранского прихода в г. Вятке бесплатно участок городской земли, против 79 квартала города за Гласисом, против угла Стефановской 1 и Гласисной 2улиц, размером в 300 квадратных сажень, под постройку кирки, на все время существования ее. 2. Если Совет Евангелическо-лютеранского прихода не приступит по чему-либо к постройке кирки на отведенном участке в течении 3-х лет со дня сего постановления, то место поступает в ведение города без всякого спора. ГАКО. Ф. 630. Оп. 8. Д. 827. Л. 14, 14 об. Подлинник Современная улица Молодой Гвардии. Современный Октябрьский проспект. В разное время имел названия: Петербургский (Петроградский), Краснопитерский, Ленинградский бульвар. № 4 Б�˜ЛЕТ НА СВОБОДНОЕ ПРОЖ�˜ВАН�˜Е В РОСС�˜ЙСКОЙ �˜МПЕР�˜�˜ ГЕРМАНСКОГО ПОДДАННОГО К.ШНЕЙДЕРА. 30 июля 1914 г. ГАКО. Ф. 582. Оп. 191. Д. 15. Л. 192. Подлинник № 5 БЛАН «ТОВАР�˜ЩЕСТВА ВЯСТКОГО П�˜ВОВАРЕННОГО ЗАВОДА К.О.ШНЕЙДЕР» 12 августа 1914 г. ГАКО. Ф. 628. Оп. 5. Д. 116. Л. 238. Подлинник № 6 ПРОШЕН�˜Е ЦЕРКОВНОГО СОВЕТА ЕВАНГЕЛ�˜ЧЕСКО-ЛЮТЕРАНСКОЙ ЦЕРКВ�˜ ГУБЕРНАТОРУ Н.А.РУДНЕВУ О РАЗРЕШЕН�˜�˜ ГЕРМАНСКОМУ ПОДДАННОМУ А.ДУЙЗБЕРГУ ПРОДЛ�˜ТЬ СРОК ПРЕБЫВАН�˜Я В Г. ВЯТКЕ ДЛЯ �˜СПОЛНЕН�˜Я СЛЕСАРНО-КУЗНЕЧНЫХ РАБОТ В СТРОЯЩЕЙСЯ ЗДЕСЬ ЛЮТЕРАНСКОЙ К�˜РКЕ х 12 ноября 1916 г. От имени церковного Совета лютеранской церкви гор. Вятки, я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство, не найдете ли Вы возможным разрешить германскому подд. /анному/ Адольфу Дуйзбергу остаться для исполнения худож.-слесарно-кузнечных работ в церкви, строящейся здесь. В июне с.г. Дуйзберг представил чертежи металлических люстр, бра, оковок и замков дверных для церкви и предложил исполнить все это безвозмездно; в конце июня ему нужно было выехать в Нолинск и работа осталась неначатой. В настоящее время, проживая для лечения временно в Вятке, он должен будет выехать туда же, и только получив от Вашего Превосходительства разрешения на жительство в Вятке мог бы исполнить работы упомянутые выше. Для прихода нашего, не имеющего средств, безвозмездное исполнение таких работ на несколько сот рублей значительно способствовало бы окончанию внутр. отделки, и церковный Совет был бы Вашему Превосходительству очень благодарен за это разрешение и просил бы в таком случае приказать сообщить об этом гор. Полицейскому Управлению. С совершенным почтением и преданностью Председатель Церковного Совета Лютеранской церкви. Николай Верв. ГАКО. Ф. 582. Оп. 156. Д. 6. Л. 94, 94 об. Подлинник. х На ходатайстве имеется резолюция губернатора Н.А.Руднева: «оставить в Вятке на 2 месяца». № 7 ОТНОШЕН�˜Е АДМ�˜Н�˜СТРАТ�˜ВНОГО ОТДЕЛА ВЯТСКОГО ГУБ�˜СПОЛКОМА В ПРЕЗ�˜Д�˜УМ ГУБ�˜СПОЛКОМА С ПРЕДЛОЖЕН�˜ЕМ ПЕРЕДАЧ�˜ ЗДАН�˜Я НЕМЕЦКОЙ К�˜РК�˜ В ВЕДЕН�˜Е ГУБЕРНСКОГО ОТДЕЛА КОММУНАЛЬНОГО ХОЗЯЙСТВА 8 декабря 1924 г. В гор. Вятке имеется Немецкая церковь (кирка), которая в настоящее время пустует и в ведении религиозной группы не находится. Ввиду того, что ходатайств о взятии в пользование упомянутой церкви до сего времени от религиозных групп не поступало, Губадмотдел со своей стороны полагает находящееся в г. Вятке по Краснопитерскому бульвару молитвенное здание (кирку) передать в ведение Губкоммунотдела для использования как жилую площадь. Зам. н-ка Адм. Отдела Г�˜К Кринкин Завед. Делопроизводством Ситников ГАКО. Ф.Р. - 1258. Оп. 1. Д. 95. Л. 3. Копия № 8 АКТ ПЕРЕДАЧ�˜ ЗДАН�˜Я НЕМЕЦКОЙ К�˜РК�˜ В ВВЕДЕН�˜Е ВЯТСКОГО ГУБЕРНСКОГО ОТДЕЛА КОММУНАЛЬНОГО ХОЗЯЙСТВА 31 января 1925 г. 31 января 1925 года мы, нижеподписавшиеся: техник Губкоммунотдела В.Козьминых и представитель Административного Подотдела Губисполкома Ситников на основании постановления Г�˜К от 10 января с/г и распоряжение Начальника ГУН�˜ Губкоммунотдела № 44 от 27 января с/г произвели: первый прием и второй передачу здания б/ывшей/ Немецкой кирки, находящейся на уг. ул. Ленинградского бульвара и Молодой Гвардии. При этом оказалось: Здание каменное в 1 эт/аж/ с дер /вянной/ башней, внутри стены оштукатурены, с цементным полом, площадью 211 кв. метро., при вышине 4,8 метр., всего куб. метр. 1012,8. Оконные стекла в рамах все разбиты, двери отсутствуют, дверные колоды выломаны, на хорах пол разобран, на крыше несколько черепиц сломано. Стоимость 1 куб. метра 5 р. 61. Процент изношенности 20% Стоимость здания за скидкой на изношенность 4545 р. 44 к. Ежегодная стоимость аммортизационных платежей... Техник ГУН�˜ Козьминых Представитель Адм. Отдела Г�˜К Ситников ГАКО. Ф.Р. 1258. Оп. 1. Д. 95. Л. 1 об. Копия buch_rus.html А.В.Колотов (Киров) К вопросу об использовании труда немецких и австрийских военнопленных в г. Вятке в годы Первой мировой войны Одной из малоизученных проблем в отечественной исторической науке остается вопрос о положении немецких и австрийских военнопленных в России в годы первой мировой войны. В Государственном архиве Кировской области хранятся документы, рассказывающие об использовании труда военнопленных в интересах Вятской губернии, и в первую очередь губернского центра - города Вятки. Уже в первые месяцы войны в Вятку стали прибывать большие партии пленных. В первых числах августа 1914 г. вятский губернатор А.Г.Чернявский предложил Вятской городской управе использовать бесплатный труд немецких военнопленных. 5 августа Вятская управа сообщила о своем решении использовать труд пленных на работах по планировке городских улиц. Первоначально предполагалось использовать в виде опыта на земляных работах до 50 человек. Решение вопроса, правда, затянулось до осени - требовалось разрешение правительства. 16 сентября 1914 г. Свет Министров России утвердил «Правила о порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных в том ведомств». В соответствии с этими Правилами «военнопленные нижние воинские чины могут быть предоставлены в распоряжение земских учреждений и городских общественных управлений лишь для производства дорожно-строительных и иных земляных работ, не требующих специальных познаний и подготовок»1 Земские и городские управы должны были снабжать пленных соответствующей времени года одеждой и обувью, оказывать медицинскую помощь, кормить их по норме солдатского пайка русской армии. К месту работ пленные сопровождались под военным конвоем. Для надзора за ними во время работ привлекалась полиция или нанимались вооруженные охранники. Общее руководство дорожными работами военнопленных в Вятке было возложено на технический отдел Вятской городской управы. 4 октября 1914 г. возглавлявший отдел городской архитектор �˜осиф Войцехович Колачкевич сообщал в управу, что в течение прошедшей недели военнопленные производили работы по исправлению полотна дороги по улице Владимирской (сейчас ул. К.Маркса). Работа заключалась в повышении уровня полотна дороги, прокопке канав, засыпке ям, ремонте деревянных труб для стока воды, покрытии дорожного полотна строительным щебнем. На работы приводили от 28 до 30 человек. Калачкевич сетовал «на малую продуктивность труда пленных» 2, поскольку работали они всего по 3-4 часа в день. Зимой военнопленные были заняты на заготовке дров в лесах, чистили улицы города Вятки от снега. С наступлением весны Вятская городская дума опять поставила вопрос о применении труда пленных на земляных работах. На заседании думы 16 апреля 1915 г. было признано «желательным использование труда находящихся в городе Вятке военнопленных для работ по благоустройству города» 3. Городским архитектором были намечены следующие работы. Вблизи городского кирпичного завода проложить осушительные канавы. Провести земляные работы по планировке улиц Богословской (сейчас ул. Советская) и Луковицкой (сейчас ул. Профсоюзная). Засыпать овраг на углу улиц Богословской и Царевской (сейчас ул. Свободы). Благоустроить городские площади, общественные сады, расчистить питомники. 18 апреля городская управа обратилась к губернатору с ходатайством об отпуске для указанных работ 400 военнопленных. 28 апреля губернатор дал ответ, что штабом Казанского военного округа сделано распоряжение об отпуске на местные работы 300 пленных. При этом губернатор сообщил, что «труд военнопленных, отпущенных для указанных работ, оплате не подлежит, но думе разрешается в виде поощрения выдавать им денежные награды» 4. 13 мая 1915 г. Вятская городская дума постановила: «Уполномочить управу израсходовать 1200 рублей на приобретение инструментов - тачек, кирок, лопат и т.п. и на наем надсмотрщиков за работами военнопленных; поручить управе в первую очередь производить планировочные работы на тех улицах, которые предположены к мощению; оставить открытым вопрос до конца работ относительно вознаграждения военнопленных». 23 мая 1915 г. вятский губернатор предписал все земским и городским управам ежемесячно представлять отчеты по использованию труда военнопленных. В отчете за май Вятская городская управа сообщила, что число пленных, занятых ежедневно на городских работах, в среднем составило 197 человек. Подобная ситуация сохранялась в течение всего лети 1915 г. Работы по благоустройству города проводились на улицах Царевской (Свободы), Владимирской (К.Маркса), �˜вановской (Милицейской), Богословской (Советской), Морозовской (Р.Люксембург), Николаевской (Ленина), Пятницкой (Ст.Халтурина). Кроме того, военнопленные использовались на садовых работах в Загородном саду, на переноске дров на железнодорожной станции Вятка II. Архивные материалы позволяют судить об отношении пленных к труду. В первых числах июня Вятская городская управа сообщала уездному воинскому начальнику, что «военнопленные, привлеченные к городским общественным работам, хотя открыто от них и н отказываются, но настолько нерадиво и медленно работают, что нередко останавливают на себе внимание прохожих, которые возмущаются подобным отношением военнопленных к обязательному для них труду» 6. Управа просила воинского начальника применить к наиболее нерадивым из военнопленных необходимые меры воздействия. При этом отмечалось, что в ответ «на увещевание со стороны наблюдающих от управы лиц за работами пленных о более добросовестном отношении к делу от военнопленных обычно получаются ответы: «Давайте денег и будем работать». Реакция последовала незамедлительно. 29 июня 1915 г. командующий Казанским военным округом издал распоряжение: «Разъяснить военнопленным, что всякий труд их обязателен и отказ с их стороны будет рассматриваться как открытое противодействие распоряжениям правительства. Поэтому и повлечет за собой строгие взыскания. Отказавшихся от работ выделять в особые группы и содержать в строгом тюремном режиме» 8. Эти меры возымели необходимое действие. Дисциплина среди пленных улучшилась. 29 июня 1915 г. Военным министром были утверждены новые нормы провиантского довольствия военнопленных. �˜м ежедневно полагалось 2 фунта хлеба (800 грамм), 100 грамм крупы, 100 грамм мяса (баранины, свинины) или рыбы. 2 раза в неделю полагалась постная пища. Были случаи, когда военнопленных на работы запрашивали частные лица. Так, 15 октября 1915 г. в Вятскую городскую управу поступило заявление от вятского купца Николая �˜вановича Клабукова. Клабуков просил предоставить в его распоряжение «20 человек военнопленных для пилки дров, кои пойдут для продажи городскому населению» 9. Управа сделала запрос по воинским инстанциям. �˜з штаба Казанского военного округа в управу сообщили, что «военнопленные для работ могут быть отпущены при условии полного содержания и охраны за счет заказчика». Купец дал согласие. В 1916 г. в связи с новыми призывами в армию нескольких миллионов «самых работоспособных сил, создался тем огромный недостаток рабочих рук во всех отраслях промышленности и других отраслях хозяйства» 10. Как отмечалось в одном из циркуляров Генерального штаба, «таковой недостаток в рабочем элементе столь велик. Что возмещение его полностью за счет оставшегося неиспользованным во внутренних военных округах ограниченного числа пленных совершенно не представляется возможным. Ближайшей задачей является такая организация отпуска пленных на работы. Дабы ни один из сколько-нибудь трудоспособных пленных не оставался неиспользованным и при том в тех предприятиях и отраслях, где сейчас открывается наибольшая нужда»11. В Вятской губернии значительная часть военнопленных была привлечена к сельскохозяйственным работам, трудилась на Верхнекамском фосфоритном руднике. Число пленных в городе Вятке сократилось. В апреле 1916 г. Вятская городская управа обратилась к губернатору с просьбой о предоставлении 200 военнопленных для городских работ. Запрос был удовлетворен лишь частично. В июле 1916 г. к губернатору с ходатайством обратилось Товарищество Вятско-Волжского пароходства. «В виду недостатка рабочих сил» Товарищество просило командировать на Вятскую пристань для погрузочных работ 15 человек рабочих из числа военнопленных». Пленных прислали. Революционные события 1917 - начала 1918 г. привели к тому, что о военнопленных вспоминали мало, не говоря о том, чтобы как-то использовать их труд. После заключения в марте 1918 г. Брестского мира с Германией и Австро-Венгрией немецкие и австрийские военнопленные стали отправляться на родину. Условия их жизни и труда как в Вятской губернии, так и в России в целом были несравненно лучше, чем у русских военнопленных в Германии. Об этом сообщали возвратившиеся из плена русские солдаты. Труд немецких и австрийских военнопленных в Вятке в первую очередь способствовал благоустройству города. Улицы стали чище и опрятнее, мостовые ровнее. Кроме того, военнопленные использовались и на других хозяйственных работах, что принесло городу некоторую пользу. Примечания ГАКО. Ф. 628. Оп. 6. Д. 634. Л. 21 об. Там же. - Л. 28 об. Там же. - Л. 49. Там же. - Л. 49 об. Там же. - Л. 50. Там же. - Л. 77. Там же. Там же. - Л. 70. Там же. - Л. 108. Там же. - Л. 122. Там же. buch_rus.html Р.С.Шиляева (Киров) Подданные Германии и Австро-Венгрии под надзором полиции в Вятской губернии (1914-1917 гг.) Тема депортации австро-германских подданных в период первой мировой войны в отечественной исторической науке практически не разработана, если не считать статьи С.Г.Нелиповича в Военно-историческом журнале 1, основанной на документах РГВ�˜А. До последнего времени не рассматривалась эта проблема и в нашей местной истории. �˜з публикаций досоветского периода следует отметить неподписанную статью в Памятной книжке Вятской губернии на 1915 год 2, из неопубликованных заслуживает внимания памятная записка начальника губернии «О военнопленных», составленная не ранее 24 ноября 1914 г. 3 Частично коснулся данной темы В.Е.Мусихин при подготовке диссертации, изучая состояние промышленности и положение рабочего класса в Вятской губернии в годы первой мировой войны, и научный сотрудник ГАКО А.В.Колотов в сообщении, связанном с деятельностью Шведского Красного Креста в этот же период 4. Между тем, в региональных архивах, в том числе в ГАКО содержится обширный документальный материал, позволяющий исследовать тему в различных ее аспектах. Данное сообщение имеет целью затронуть главным образом один из них - организацию надзора полиции за интернированными в одном из регионов России - в Вятской губернии. Вначале необходимо сделать несколько пояснений. Во-первых, в течение 1914-1915 гг. в документах термин «военнопленные» применялся часто как в отношении взятых в плен во время боя, так и военнообязанных подданных воюющих с Россией держав призывного возраста, проживающих до объявления войны в Российской империи и задержанных по обстоятельствах военного времени. Сообщение относится только к последним, а термин «военнопленные» употребляется лишь в цитируемых документах. Далее, при определении числа водворенных в Вятскую губернию иностранных подданных необходимо иметь в виду, что различные списки и ведомости в зависимости от цели их составления дают разные цифры - одних военнопленных или с учетом членов их семей. Не следует забывать, что среди высланных в Вятскую губернию было также немало российских граждан, заподозренных в шпионаже в пользу враждебных государств, в их числе многие с немецкими фамилиями, такие, к примеру, как барон Карл Мантейфель. Следует помнить, что в архивных документах того периода довольно редко можно обнаружить сведения о национальности военнообязанных, несколько чаще указывается вероисповедание, а в большинстве случаев названо только подданство. Поэтому желающим выбрать информацию собственно о немцах потребуется сопоставление сведений из ряда источников. Еще в большей степени это требование относится к оценке фактов и событий, особенно по вопросам положения военнообязанных, отношения к ним местного населения и т.п. Такого рода документы, как правило, субъективны. В соответствии с циркулярными предписаниями Главного управления Генерального штаба от 25 июля и Министра внутренних дел от 26 июля 1914 г. (еще до вступления России в войну) германские и австрийские подданные, мужчины в возрасте от 18 до 45 лет, проживающие на территории России, были объявлены военнопленными и подлежали высылке во внутренние губернии страны. Семьям арестованных и высылаемых разрешалось следовать за своими главами. Штатным германским консулам предлагалось немедленно выехать за границу через Финляндию или Дальний Восток с установлением за ними до выезда самого строгого наблюдения. Для администрации Вятской губернии это означало прежде всего составление списков иностранных подданных, проживающих в ее пределах. Сделать это было легко, их оказалось совсем немного: 3 военнообязанных и 10 невоеннообязанных, в их числе 5 человек - в Сарапульском уезде, 4 - в г. Вятке и по 1 - в Елабужскм, Слободском, Уржумском и Яранском уездах (не считая женщин и детей) (Л.1-27; 8, л.1-10) 5. Один из военнообязанных, числящийся вице-фельдфебелем германской пехоты, служащий на Бондюжском химическом заводе Елабужского уезда инженер-механик Фридрих Бер, был арестован. От остальных отобрали подписки о невыезде, установили за ними наблюдение. Чуть позже подвергся высылке из Вятки владелец пивоваренного завода Карл Шнейдер, оказавшийся, по слухам, «подозрительным в смысле возможности занятия его военным шпионажем в пользу одной из иностранных держав, находящихся ныне в войне с Россией» - выслан сначала в уездный город Орлов, затем в село Верхошижемье Орловского уезда, откуда по прошению переведен в г. Слободской с подчинением гласному надзору полиции. С начала августа 1914 г. в Вятскую губернию начали поступать «неприятельские» подданные из С.-Петербурга, Москвы, Риги, Нижнего Новгорода, Казани, Самары, Уфы, из Витебской, Гродненской, Люблинской, Минской, Виленской, Ковенской, Варшавской и других губерний. Прибывали они в Вятку почти ежедневно, партиями от 20 до 300 человек, по проходным свидетельствам, пропускам, удостоверениям, открытым листам, в большинстве случаев под охраной полицейской стражи, по именным спискам. В соответствии с циркуляром МВД от 12 августа 1914 г. арестованные должны были следовать под стражей, за свой счет, по железной дороге в вагонах 3 класса или пароходом - 2 классом; в случае отказа ехать за свой счет - препровождаться этапным порядком, семьям высылаемых и арестованных разрешалось следовать за главой семьи. Первоначально все высланные направлялись в Вятку, город вскоре был переполнен. Тогда по согласованию с министром внутренних дел военнообязанных стали распределять более равномерно, по уездам - вначале в Слободском, Вятском, Глазовском, Котельничском и Орловском (где раньше закончилась мобилизация), а в остальных 6 уездах - позднее, чем и объясняется значительно меньшее число водворенных в южные уезды губернии, особенно в Нолинский, Уржумский, Елабужский и Яранский. С 1 ноября 1914 г. по распоряжению министра внутренних дел высылка военнообязанных в Вятскую губернию была запрещена. На бланке телеграммы, извещающей об этом, губернатор А.Г.Чернявский написал: «Отлично». Действительно, к концу ноября 1914 г. общее число военнообязанных австро-германских подданных в губернии составило 7388 чел. (Л.6) 6, на 1 августа 1915 г. оно возросло до 8163 чел. (Л.243, 245) 7, на 1 сентября 1915 г. насчитывалось 8579 чел. (Л.6) 8. В общем количестве «неприятельских» подданных со временем увеличивалась доля членов их семей. Так, в Слободском уезде на 30 сентября 1914 г. проживало 1423 военнообязанных и при них 143 члена их семей (10%), а на 1 октября 1915 г. соответственно 1108 и 666 чел. (более 50%) (Л.86, 509) 9. Время от времени циркуляры МВД разрешали выезд за границу некоторым категориям депортированных: необоснованно высланным, женщинам с детьми и признанным негодными к военной службе мужчинам, врачам и священникам. Но немногим, кроме славян, удалось воспользоваться этими разрешениями. Еще меньшее число высланных могло надеяться на выезд в Германию путем обмена на российских граждан, оказавшихся к моменту войны на территории Германии. Среди них бывший управляющий банком в Москве Вернер Фогель - отправлен в Петроград 16 октября 1916 г. для обмена на подполковника в отставке П.А.Самонова; фабрикант Эрих Дирихс - выехал в столицу в начале 1917 г. из села Зашижемского Орловского уезда в обмен на отставного надворного советника Н.Е.Румянцева, содержавшегося в Лейпциге. Впрочем, процедура сведений была длительной, и по документам не установлено, смогли ли воспользоваться представившимся случаем Отто Кирхнер, владелец фабрики календарей и переплетной в Петрограде, предназначавшийся к обмену на статского советника Белюстина, а также инженеры Карл и Густав Клеберы, проживавшие в Нолинском уезде. Депортированные в Вятскую губернию австрийские и особенно германские подданные отличались необычным разнообразием в профессиональном и имущественном отношении. К примеру, из проживавших в Орловском уезде на 23 октября 1914 г. 918 человек, 468 по определению пристава, были рабочие, то есть могли жить своим трудом; они распределялись по специальностям следующим образом: ернорабочие - 250; матросы и лоцманы - 51; землевладельцы - 28; и далее по убывающей: печники и каменщики, машинисты и пароходные штурманы, плотники, кочегары и истопники, кузнецы, токари по металлу, пильщики, сторожа, повара, лакеи, камердинеры (они тоже отнесены к рабочим) и еще лица неопределенных профессий - 33 чел. (Л.120-123) 9. Среди тех 450 человек, кто мог жить на свои средства, не меньшее разнообразие занятий: директора фабрик, инженеры, химики, парикмахеры, массажисты, артисты, мыловары, аптекари, бухгалтеры, врачи, каменных дел мастера, купцы, владельцы кондитерских и ресторанов, винокуры, пивовары, доверенные и служащие коммерческих банков, журналисты, корреспонденты (Л.61-64) 9. Похожее положение наблюдалось и в других уездах. При этом, естественно, совладельцы торговых домов в столице и бывшие управляющие столичных банков получали переводы по 1000 руб. единовременно, а неимущие жили на пособие от 8 до 14 руб. в месяц. В губернии оказалось несколько сотрудников германских консульств: исправляющий должность секретаря консульства в Киеве Отто Герольд, высланный из Киева же Фарнер, штатный консульский секретарь Альберт Палятт, а также секретарь, заведующий личным составом служащих Германского посольства Генрих Лимберт. Вопреки здравому смыслу из Петрограда был выслан в Вятку изобретатель пуленепробиваемой резины Я.П.Гусс, работавший на нужды русской армии. Жизнь интернированных в Вятской губернии была ограничена строгими рамками обязательных постановлений и предписаний губернатора. Уездным исправникам было предложено водворять военнослужащих в городе или уезде по своему усмотрению. В результате размещения их внутри губернии и уездов подчинялось скорее субъективным, чем объективным фактором и регулировалось приходящими из центра циркулярами и волей представителей местной власти, исходя из обстановки. Так, в Вятском уезде неимущие военнообязанные были водворены главным образом в прилегающих к городу селениях, а состоятельные отправлены в более отдаленные. Напротив, в Вятке, дано было понять, будут оставлены только имеющие средства могущие уделить что-либо из них для своих нуждающихся соотечественников. А после московского погрома в мае 1915 г. из Вятки срочно были высланы две сотни военнообязанных (исключая больных, обремененных семьями, имеющих работу) - в Елабугу, Малмыж, Уржум, Нолинск и слободу Кукарку Яранского уезда. Расселение объяснялось повышением недружелюбного отношения жителей города к немцам, вследствие военных неудач России в Германии. В то же году 18 ноября из Вятки были высланы почти все военнообязанные австрогерманцы, за исключением мастеровых и чернорабочих, и отправлены в местности, отстоящие в 35-50 верстах от линии железной дороги, в Яранский и Нолинский уезды. Летом 1915 г. глазовский и котельничский уездные исправники, ссылаясь на недостаток квартир в городе и растущую дороговизну, перевели в уезд всех военнообязанных, не имеющих занятия и нуждающихся в получении пособий. Лиц, заподозренных в шпионаже, заключали в тюрьму. А в случае отсутствия оснований к содержанию под стражей заключенных освобождали и выдворяли на жительство в северную почти необитаемую часть Слободского уезда. Чтобы обеспечить надзор за военнообязанными, их размещали в основном в наиболее крупных населенных пунктах уездов. Жили поднадзорные на частных квартирах. В гостиницах они могли остановиться только на короткое время, причем доступ в лучшие гостиницы им был запрещен, а в остальных они могли занимать не более 1/3 номеров. Плата за снимаемую квартиру составляла от 8-15 до 70 рублей в месяц в зависимости от места жительства и степени благоустройства. Пользуясь случаем, прижимистые крестьяне и торговцы запрашивали по 25 рублей в месяц за квартиру, которая в обычное время едва ли давала бы им по 5 рублей. А нуждающиеся городские жители порой сдавали единственную жилую комнату и ютились со своим многочисленным семейством в кухне. Высочайшим указом от 22 мая 1915 г. была воспрещена «неприятельским» подданным, проживающим в России, выдача по банковским вкладам и счетам без разрешения губернатора более 500 рублей в месяц. А обязательное постановление губернатора от 27 августа 1915 г. запрещало военнообязанным в Вятке и уездных городах покупать ранее 10 часов утра продаваемые на базарах пищевые продукты. Все военнообязанные были подчинены строгому гласному надзору полиции, с момента приезда устанавливалось наблюдение за их образом жизни и поведением. С этой целью была учреждена новая должность полицейского надзирателя по надзору за военнопленными, для них составлена специальная инструкция. Военнообязанным не позволялось без особого каждый раз разрешения соответствующего полицейского чина отлучаться из места жительства; воспрещалось собираться группами на улицах и в домах или толпами отлучаться за черту селения, в котором они водворены. Вся корреспонденция, отправляемая ими, должна была писаться исключительно на русском языке (по последующему распоряжению, с начала 1915 г. - только на открытке) и подлежала просмотру военными цензорами. Обязательным постановлением губернатора воспрещалось пользоваться чужими адресами для переписки. Кроме того, военнообязанным было почти с самого начала воспрещено посещать клубы и катки, а также кататься на лыжах. Губернатор А.Н.Чернявский пока не запрещал посещение военнообязанными театра и кинематографа, исходя из того, что в театр они почти не ходят, а посещение кино осложнений не вызывает, но приказал полицмейстеру «неукоснительно следить за тем, чтобы все, что могло бы так или иначе бросаться публике в глаза в отношении военнообязанных, немедленно было устраняемо». Впрочем, некоторые ограничения были сделаны и здесь: в первые ряды и ложи подданные враждебных государств не допускались. А позднее, 16 января 1916 г., губернатором Н.А.Рудневым было запрещено не только посещение ими театров, клубов и кинематографа, цирка и других общественных и увеселительных заведений, но и разговоры на улице и в общественных местах на немецком языке. Пресекалось общение военнообязанных не только с офицерами или нижними чинами русской армии и с женами находившихся на фронте русских солдат, но и вообще с местными жителями. Начальниц гимназии особо просили предупреждать своих воспитанниц о недопустимости прогулок и знакомства с военнообязанными германскими подданными, так как это может иметь «роковые для них последствия». �˜ действительно, были случаи, когда замеченных в общении с немцами учениц исключали из гимназии. После московского погрома в мае 1915 г. германским подданным было запрещено отлучаться из квартир позднее 9 часов вечера «во избежание активных против них выступлений» и разгуливание немцам без надобности по улицам и окраинам г. Вятки. В Орловском уезде по предписанию исправника каждому военнообязанному выдали ярлык с номером, под которым он значился в списке, и обязали носить ярлыки на груди «для облегчения регистрации». Такой порядок, по мнению исправника, был крайне удобен и целесообразен для всех не имеющих документов, а особенно для тех, кто находился на работах партиями и не мог объясняться по-русски. Но военнообязанные не оценили нововведения. Министр внутренних дел счел такое распоряжение недопустимым, и оно было отменено. Вынужденным переселенцам приходилось привыкать к новым обстоятельствам. Было это нелегко, как свидетельствуют изъятые военной цензурой письма, хранившиеся в архиве. Многие смирялись со своим положением. Вольдемар Вин из Орловского уезда писал: «Не следовало быть войне, но раз она вспыхнула, то нечего нам рассуждать. Ведь мы маленькие люди, и нас никто никогда не спросит, правильно ли это или нет. Теперь остается одно, как Пушкин говорит: «Терпи, казак, атаманом будешь» (Л.61) 10. Другие жаловались: «Никто за нас не хлопочет, не старается... Начальству все равно, на нас не обращает внимания, ... ничего нам не дает... Только что мы здесь уже устроились, привыкли и получаем письма от Вас, должны выехать дальше, на новое место, где опять ничего не будет... Люди нас не жалеют и ни в чем не помогают... Если найдешь работу, то нужно просить разрешение у полиции и для того, чтобы разрешили, нужно половину отдать полиции. За тяжелую работу получаем 5 коп. в день и плохую пищу. Теперь работы нет, и все дорого (1 фунт хлеба стоит 7 коп.). Я думаю, они хотят, чтобы мы погибли...» (Л.60) 10. Автору этого письма за подписью OW из слободы Кукарки вторит Герберт Бакке из Котельничского уезда: «Слишком из тяжело в русском плену... Обращение отвратительное и ниже всякой критики», и прибавляет: «Не к чести служит России, что она даже больных ссылает в Сибирь» (Л.63-65) 10. Котц из Елабуги возмущался и протестовал: «Вчера нас предупредили, что мы должны покинуть город в 24 часа и переселиться в деревню. Что это значит, вам, наверное, известно. Жить с мужиками в домах, необитаемых для человека, который жил 15 лет в Париже, возмутительно и невозможно. Наконец, условия жизни: запрещение читать русские газеты и т.д. ...» (Л.103) 11. Курт Вольдемар Бониц, проживавший в Кукарке, настроен более решительно: «Мой отец от несправедливого и свинского обращения так состарился, что я наверно должен взять его предприятия в свои руки, также отомстить его врагам, что я в моей жизни успею сделать» (Отец его, по отзыву Боница, русский подданный, как член «немецкого флотского союза», был арестован, провел 6 месяцев в предварительном заключении, после чего сослан из Либавы в Серноводстк, около Самары). (Л.66-68) 10. Некоторые выражали протест в разных формах сообразно своему характеру и положению в обществе. Бывший директор Петроградского банка Генрих Рауперт, к примеру, вместо обязательной явки в городское полицейское управление два раза в неделю появлялся там дважды, 10 октября и 10 ноября, а на предъявленные в январе 1916 г. помощником пристава требования « в самой непринужденной и величественной форме ответил, что все объявленные законоположения до него не относятся, он не простой человек» (Л.60-62) 12. А Анатолий Швен во время очередной высылки соотечественников из Вятки в июне 1915 г. «надел на ноги старые деревенские лапти и расхаживал в них по улицам, со смехом говорил, что его высылают отсюда в деревню и потому он приучает себя к деревенской жизни» (Л.172) 13. Ганс Мейснер писал жене 19 октября 1914 г.: «От меня потребовали в полиции, чтобы я дал подписку, что буду писать только по-русски и все письма буду предъявлять полиции, и когда я отказался, на меня заревели; но я сказал: «Тише, я не собака». Тогда хотели меня выслать в деревню, и только той женщине, у которой я работаю, и трехрублевой бумажке я обязан, что я и поныне в Глазове». В письме от 17 марта 1915 г. он заявлял: «Вся заграница возмущается позорному обращению с нами; надеемся, что вскоре будет лучше. После праздников я не буду больше делать солдатских сапог для такого народа. Лучше в деревню и умереть с голоду» (Л.31-59) 10. А в письме Георга Гейланда из села Вахрушевского Слободского уезда вопреки всем обстоятельствам звучит надежда: «Говорят, что Германия скоро перестанет существовать, и что там разными жестокостями вымещают на пленных свою злобу, что им выкалывают глаза и т.д. Но я и все добрые немцы думают иначе. Что касается окончательной гибели Германии, то это можно допустить только тогда, когда весь мир примется за нее... Но несмотря на все, я не хотел бы принадлежать к какой-либо другой национальности» (Л.70, 71) 10. В то же время многие немцы пытались получить российское подданство и таким образом избежать преследований. Но процедура принятия подданства с началом войны усложнилось, ходатайства рассматривались весьма придирчиво и удовлетворялись чрезвычайно редко. Один из главных моментов, на который обращалось особое внимание наряду с благонадежностью, - «степень трудоспособности и материальной обеспеченности» просителя, «дабы он не явился затем одним лишь бременем для государства». В случае, если не было легальных оснований для выезда за границу, кое-кто использовал другие способы. Капитан артиллерии германской службы барон Карл Гакке, арестованный в Риге после открытия военных действий и высланный в Вятке, весной 1915 г. попытался бежать в Германию, добрался до Архангельска, чтобы сесть на норвежский пароход, но попытка не удалась, и он вернулся в Вятку. А в мае того же года, узнав, что некий Вальтер Фиро, меховщик, получил разрешение на выезд за границу по болезни, купил у него выездные документы, покинул Вятку и, по слухам, ходившим среди военнообязанных в начале 1916 г., воевал на русском фронте и за боевые заслуги был произведен в полковники. После февральской революции 1917 г. положение австро-германских военнообязанных не изменилось. Майская амнистия для политических заключенных на них распространялась. �˜з документов РГВ�˜А следует, что в 1917 г. ни один высланный законным образом не покинул России. В г. Вятке к этому времени зафиксировано 32 австро-германских подданных, снимающих квартиры. Брест-Литовский мирный договор 3 марта 1918 г. заложил правовую основу для освобождения интернированных, но вплоть до осени 1918 г., как свидетельствуют изыскания немецких историков, ни Германия, ни Россия не спешили выполнять достигнутые договоренности, согласно которым депортированные немцы германского, австро-вергерского и российского подданства должны были вернуться на прежнее место жительства или выехать беспрепятственно в Германию. А после революции в Германии Брест-Литовский договор был аннулирован, и процесс затянулся на несколько лет. Примечания Нелипович С.Г. Репрессии против подданных «Центральных держав»: Депортации в России 1914-1918 гг. // Военно-исторический журнал. - 1996. - № 6. - С.32-42. О порядке содержания военнопленных в Вятской губернии: Памятная книжка Вятской губернии на 1915 г. - С.109-111. ГАКО. Ф. 582. Оп. 191. Д. 155. Лл.7-12. Колотов А.В. О деятельности Шведского Красного Креста в Вятской губернии в годы первой мировой войны // Шведы и русский Север: �˜сторико-культурные связи. Материалы международного научного симпозиума. - Киров, 1997. - С.240-247. Государственый архив Кировской области (ГАКО). Ф. 582. Оп. 191. Д. 49. Там же. - Д.155. Там же. - Д. 33 Там же. - Оп. 192б. - Д.2 Там же. - Д. 108. Там же. - Д. 47. Там же. - Ф. 714. Оп. 1. Д. 1369. Там же. - Д. 1311. Там же. - Д. 1273.