Россия – страна беспризорных персональных данных

«Недавние расследования о российских службах безопасности показали, что будучи благом для аферистов и частных детективов, для Кремля торговля данными является проблемой национальной безопасности, требующая безотлагательного решения».

То, что русскому хорошо, немцу смерть. То, что для русского само собой разумеется, тому же немцу кажется диким. Поэтому о данной теме у нас предпочитают молчать, но для иностранной прессы она хороший повод помыть нам косточки. Тем более, есть за что.

Статья в Guardian начинается с примера журналиста Андрея Захарова , который полтора года назад, готовя статью для BBC о рынке краденых данных в России , умудрился купить записи о собственных звонках и банковских операциях.

Более свежий пример касается разоблачения организациями Bellingcat и Insider сотрудников ФСБ – предполагаемых отравителей Алексея Навального. В статье оно названо “outing”, что можно перевести как «вывод на чистую воду». На своем сайте Bellingcat подробно описали, как этот «вывод» осуществлялся.

И это не единичные случаи. Та же Bellingcat рассказала, как ей удалось получить данные по Анатолию Чепиге – сотруднику ГРУ и одному из предполагаемых отравителей Скрипалей – … всего-то за €10, честно отработанных Тelegram-ботом за «две или три минуты».

Достать персональные данные в России никогда не было проблемой. В свое время ее открыто продавали на Горбушке, в переходах у Павелецкого вокзала (там же одноименного рынка), в электричках и пр. Масса ее сегодня болтается в свободном доступе в surface веб (публичная противоположность «даркнету»), являясь разве что архивной ценностью, не более того.

Захаров отмечает, что если что и изменилось с тех пор, так это возможность заказать актуальную информацию. Обмен существенно упростился – физическое присутствие продавца и покупателя в одно время и в одном месте больше не требуется.

Поражает широта и детальность добываемой и предлагаемой таким образом информации. Данные геолокации и распечатки звонков с мобильных телефонов, информация о перелетах, госномера автосредств, истории болезней и данные о судимостях и т.д. Неудивительно, что под такой рынок создалась соответствующая инфраструктура, как неудивительно и то, что на нем вращаются такие деньги (по некоторым оценкам до 3% ВВП). И что говорить в таком случае про проблему с цифровыми правами и правом на частную жизнь в России, которая заслужила в последнем годовом отчете HRW отдельное упоминание среди прочих.

На таких данных сегодня держатся едва ли не все журналистские расследования, касающиеся России, объектами которым, в первую очередь, являются Путин и его окружение и российские секретные службы. Использование «пробива» (в англ. версии так и звучит – „probiv”) хотя и остается среди журналистов темой неоднозначной, им продолжают пользоваться.

Захаров вспоминает, что на одной из конференций в 2019 году несколько высокопробных журналистов и редакторов горячо дебатировали по данному вопросу, высказываясь против такой практики, но «с тех пор, насколько я могу судить, еще больше журналистов стало пользоваться такими базами данных». На задний план отошли не только вопросы этики, но и возможные правовые последствия.

Попытки писать и говорить об этом предпринимались неоднократно, но так ни к чему и не приводили. Есть подозрение, что быстро и не приведут.

Проблема, как видится, не только в экономике (информацией в основном торгуют малооплачиваемые сотрудники соответствующих компаний и ведомств, у которых есть доступ к данным, но за которыми нет почти никакого контроля), полном безразличии государства к персональным данным граждан, но и в той простоте доступа к едва ли не любой имеющейся в государственных и частных базах данных информации, которую сегодня имеют сотрудники бесчисленных правоохранительных и контрольно-надзорных органов. «Я думаю, – говорит Захаров, – в других странах для сотрудников полиции куда труднее получить информацию о передвижениях граждан без соответствующего разрешения прокурора или суда».

Несомненно, растущее использование «пробива» на руку СМИ с глубокими карманами. Сегодня сложилась ситуация, когда каждый сам выстраивает свою политику по использованию незаконно добытых данных. «Вам не следует этого делать [покупать информацию у таких источников]», – говорит в завершение журналист. – Вот мой ответ».

Но что в такой ситуации следует делать государству?